Геворг Мирзаян,
Уход Соединенных Штатов с поста мирового полицейского спровоцировал целый ряд региональных кризисов. Каждый из них имеет хорошие шансы перерасти в глобальный
Значительная часть населения Африки живет в подобных условиях
До недавнего времени в мире существовал единый глобальный регулятор — США. На земле фактически не было точки, не попадавшей в зону их интересов. Плохо или хорошо, но Америке удавалось отслеживать и регулировать все мировые конфликты. Одновременно США, имевшие колоссальный отрыв в экономическом развитии и военной мощи от всех своих преследователей, успешно подавляли возможных конкурентов на региональном уровне.
Сегодня, когда Америка по внутриполитическим причинам отказывается от роли глобального менеджера, ее некем заменить. Ни у одной из стран нет достаточных ресурсов и политического влияния для решения столь многогранных и судьбоносных региональных проблем, как, например, наведение порядка в Пакистане или интеграция Ирана в региональную систему безопасности.
Мир вступает в долгожданную фазу многополярности. Влияние всемирного контролера США ощутимо ослабевает практически во всех частях земного шара. Однако вместо «эпохи цветущей сложности», ожидаемой самыми разными международными политическими силами, в ближайшее время мы вступим в период крайней нестабильности и потрясений. С уходом США практически во все регионах начались внутренние брожения и борьба за региональное лидерство. Замороженные конфликты и отложенные противоречия приобретают прежнюю остроту. Сможет ли мировое сообщество успешно пройти тест на зрелость, избежав перерастания региональных кризисов в глобальные?
Страхи Израилевы
Участие американцев в арабо-израильском конфликте всегда было одним из основных факторов, не позволявших этому конфликту перерасти в общерегиональную войну или в геноцид. С одной стороны, последние несколько десятилетий Соединенные Штаты были спонсором и гарантом безопасности Государства Израиль. Вашингтон продавал израильтянам оружие, а также субсидировал израильскую экономику. С другой стороны, США поддерживали очень тесные отношения с арабскими странами и поэтому не давали Израилю переступать определенные рамки (в частности, лишь из-за жесткой позиции Вашингтона израильские войска во время войны Судного дня не взяли Каир и Дамаск).
Благодаря этой двойственной позиции Соединенные Штаты оказались фактически единственным государством, имеющим тесные, в какой-то степени даже стратегические отношения со всеми сторонами конфликта. И это сделало Вашингтон идеальным кандидатом на роль ближневосточного миротворца. Одержимые идеей создания Большого Ближнего Востока, американцы предпринимали колоссальные усилия, чтобы вписать в общем-то «чужой» Израиль в региональную систему международных отношений и не допустить большой войны в регионе. Так, благодаря усилиям США были заключены израильско-египетский и израильско-иорданский мирные договоры.
Уход американцев с позиции мирового регулятора разрушает существующий статус-кво. Израиль перестал верить в то, что США в случае беды исполнят свои обязательства по его защите, а также что Вашингтон способен заставить руководство Палестинской автономии проводить ответственную политику и соблюдать хотя бы те минимальные обязательства, которые были взяты во время предыдущих израильско-палестинских переговоров (как то бороться с террористическими организациями на Западном берегу). Следствием этой неуверенности стали рост правых настроений в израильском обществе, приход к власти правого кабинета и начало проведения излишне жесткой внешней политики. Ее результатом стал отказ от продолжения «бесполезных» переговоров с палестинцами, срыв намечающегося мирного договора с Сирией (последней из трех крупнейших соседей Израиля, с кем Тель-Авив еще не помирился) и резкое обострение отношений с Турцией — некогда одним из ближайших союзников. Пытаясь компенсировать неуверенность агрессивностью, Израиль загоняет себя в изоляцию — что лишь добавляет агрессивности его поведению на внешней арене.
Еще одним фактором, нарушающим статус-кво, стало заполнение оставляемого американцами «вакуума влияния» государствами, не заинтересованными в решении палестино-израильского конфликта. Иран и Турция разжигают конфликт для решения своих тактических интересов. Для Анкары поддержка палестинского дела является элементом стратегии неооттоманизма, возвращения на пространство Ближнего Востока. А для Тегерана поддержка палестинских террористов из «Хамаса» стала средством завоевания популярности на арабской улице, а также давления на Запад и реализации своих ближневосточных амбиций.
Атомные последствия
Сам Иран тоже попадает в список потенциальных проблем. Его ракетно-ядерная программа и стремление к региональному лидерству — серьезные дестабилизирующие факторы на Ближнем Востоке.
Американцы тут влияли сразу по нескольким направлениям. Прежде всего они оказывали колоссальное давление на сам Иран. США были основным сторонником введения международных санкций в отношении Тегерана, а также предпринимали иные шаги для замедления развития иранской ядерной программы. По некоторым данным, именно американские спецслужбы стояли за ликвидацией или похищением иранских ученых и военных, связанных с ядерной программой, и за вирусными атаками на иранский софт, используемый в ядерных исследованиях. Кроме того, США донесли до иранского руководства свою решимость нанести ракетный удар по иранским ядерным объектам в случае, если Тегеран пересечет определенные «красные линии». Все это вынуждало иранское руководство вести себя достаточно осмотрительно и осторожно.
Помимо влияния на сам Иран Соединенные Штаты оказывали серьезное давление и на противоположную сторону — иранских соседей, необдуманные действия которых могли привести к эскалации конфликта. Так, США удалось предотвратить превентивный удар Израиля по иранским ядерным объектам. Вашингтон занял очень жесткую позицию, в буквальном смысле запретив Израилю идти на такую авантюру. А заодно и убедил Москву не продавать Ирану зенитный комплекс С-300, дав, таким образом, Израилю гарантию, что у него еще будет возможность решить вопрос радикальным способом. Кроме того, США гарантировали безопасность ряду арабских стран Залива, опасающихся роста могущества Ирана, чем сдерживали эскалацию конфликта в регионе.
Ослабление позиций США может разбалансировать околоиранский конфликт. Прежде всего потому, что Соединенные Штаты больше не в силах поддерживать санитарный кордон вокруг Ирана. Из него выпала Турция, с которой Тегеран сразу же взял курс на стратегическое партнерство. В результате Иран смог выйти из региональной изоляции и, таким образом, минимизировать ущерб от возможных санкций (в интервью «Эксперту» турецкие официальные лица утверждали, что даже в случае принятия санкций Совбезом ООН они не станут закрывать границу с Ираном).
Ускорение развития иранской ядерной программы вкупе с ослаблением американского влияния увеличивает риски дестабилизации, идущие со стороны соседей Ирана, прежде всего со стороны Саудовской Аравии. В результате перед регионом замаячила перспектива гонки ядерных вооружений. Ведь не секрет, что Эр-Рияд давно желает заполучить ядерное оружие. Учитывая финансовые возможности саудовского королевского дома, а также связи в ядерном мире (Саудовская Аравия финансировала пакистанскую ядерную программу), особых технических препятствий в деле получения ядерной бомбы у саудовцев нет. До сих пор их сдерживала лишь жесткая позиция Вашингтона, а также американские гарантии, что главный региональный соперник Эр-Рияда, Тегеран, свою бомбу не получит. Теперь эти гарантии оказались размыты.
Ирак идет вразнос
На фоне ослабления позиций США не менее опасной точкой напряжения становится и другая ближневосточная страна — Ирак. В отличие от Израиля и Ирана, являющихся в большей степени создателями напряжения, Ирак превращается в рассадник нестабильности и в поле соперничества региональных держав.
Разрушив во время вторжения в эту страну все местные институты центральной власти, Соединенные Штаты вынуждены были сохранять Ирак от распада с помощью очень сложной системы сдержек и противовесов между тремя крупнейшими этноконфессиональными группами страны — курдами, арабами-суннитами и арабами-шиитами. И теперь, когда США уходят из Ирака, эта система рушится, страна катится к гражданской войне всех против всех. Так, живущие на севере страны курды долгое время были «эксклюзивным партнером» Вашингтона в Ираке. США гарантировали им защиту и автономию, а взамен получали лояльность и помощь курдских военизированных подразделений в борьбе против шиитских и суннитских партизанских группировок. Теперь, когда американцы уходят, остальные этноконфессиональные группы страны постараются свести счеты с курдами. Эксперты ожидают, что первые мощные столкновения начнутся между курдами и арабами-суннитами за нефтеносные поля в районе Киркука. Вне зависимости от того, кто победит в этом столкновении, оно приведет лишь к эскалации напряжения в стране: киркукская нефть — единственный возможный источник дохода для автономного существования каждой из этих фракций (у шиитов есть своя нефть, в районе Басры).
Кроме того, Ирак становится ареной столкновения интересов ведущих государств региона. Три региональные державы — Иран, Саудовская Аравия и Турция — вынуждены влезть в Ирак для защиты собственной национальной безопасности.
В противовес Ирану саудовцы будут активно поддерживать суннитское население Ирака, стравливать его с иракскими шиитами и тем самым заставлять Иран тратить время и ресурсы на решение внутрииракских проблем
Мало кто сомневается, что после ухода американцев южные районы страны, населенные арабами-шиитами, окажутся под влиянием Ирана. В Тегеране видят Южный Ирак не столько как буферную зону между Ираном и арабскими государствами, сколько как плацдарм для распространения своего влияния на весь Ближний Восток. Подобные наполеоновские планы Исламской республики вызывают серьезное беспокойство у ближневосточных арабских государств, прежде всего у властей Саудовской Аравии. Некоторые аналитики уверены, что в противовес Ирану саудовцы будут активно поддерживать суннитское население Ирака, стравливать его с иракскими шиитами и тем самым заставлять Иран тратить время и ресурсы на решение внутрииракских проблем.
Турция же намерена извлечь свои выгоды из противостояния курдов и иракцев-суннитов. В Анкаре считают, что после начала этого противостояния курды обратятся за поддержкой к Турции, а в обмен на турецкую помощь согласятся не поддерживать Рабочую партию Курдистана. В Турции уже даже придумали повод для возможной интервенции — защита сотен тысяч туркоманов, проживающих в Иракском Курдистане, от агрессии арабов-суннитов.
Ядерный распад
В Южной Азии самой опасной точкой напряжения является не столько уже набивший оскомину Афганистан (представляющий серьезную угрозу лишь для России, Средней Азии и Китая), сколько Пакистан. Страна со 170-миллионным населением, сильными традициями радикального ислама и имеющая к тому же ядерное оружие находится на грани распада. В совокупности с ожидаемой гражданской войной в Афганистане пакистанская проблема представляет серьезную угрозу не только с региональной, но и с глобальной точки зрения.
Корни проблемы были заложены еще в момент образования Пакистана в 1947 году. Его создатели, пытавшиеся как-то сплотить многочисленные народности будущего государства, выбрали в качестве национальных идей ислам и ненависть к соседней Индии. В результате за полвека своего существования Пакистан превратился в напичканное оружием государство со слабой центральной властью, неэффективной экономикой и бедным радикализированным населением — идеальная база для исламского терроризма.
До настоящего времени пакистанская государственность сохранялась лишь при помощи США. Исламабад был главным союзником американцев в регионе — и за это Вашингтон субсидировал пакистанскую экономику, вооружал армию и даже позволил Пакистану получить ядерное оружие. Однако в ближайшее время Соединенные Штаты готовятся пересмотреть свои союзнические обязательства с этой страной.
Вашингтон недоволен региональной политикой, которую проводит Пакистан, — поддержкой «Талибана» и тесными отношениями с Пекином. Исламабад разрушает все американские планы по стратегическому окружению Китая и получению контроля над китайскими торговыми путями. Через территорию союзного Пакистана Пекин планирует провести транспортный коридор, выходящий на Ближний Восток, а также построить трубопровод для импорта энергоносителей из Ирана (это позволит Китаю ликвидировать свою зависимость от Малаккского пролива). Кроме того, Исламабад отдал китайцам в аренду порт Гвадар, находящийся недалеко от выхода из Персидского залива.
Поэтому сейчас, по мнению ряда аналитиков, Соединенные Штаты готовятся сменить регионального фаворита и сделать ставку на стратегические отношения с главным врагом Исламабада — Дели. Индия объективно ближе американцам, чем Пакистан. В отличие от «военного государства» Пакистана Индия — стабильно развивающаяся страна с устойчивыми демократическими институтами. Она враждебна идеям радикального ислама, а также поддерживает желание Вашингтона сдержать распространение влияния Китая в Южной и Юго-Восточной Азии. США и Индия уже начали выстраивать отношения стратегического партнерства — Вашингтон снял ядерные санкции (введенные после проведения Индией ядерных испытаний), позволил своим компаниям участвовать в развитии индийской ядерной программы и начал переговоры о поставках в Индию американского оружия.
Подобный поворот американской политики будет иметь для Пакистана серьезные последствия. Если Вашингтон откажется от союза с Исламабадом и выведет войска из Афганистана, то Белому дому будет очень сложно убедить Конгресс продолжить выделение многомиллиардной помощи пакистанцам. А без этой помощи Пакистан, вероятнее всего, ждет финансовый коллапс и резкое усиление центробежных сил — прежде всего в Белуджистане, где сосредоточено большинство газовых месторождений страны, а также в населенных пуштунами северо-западных районах.
Проблема развала Пакистана имеет и ядерную составляющую. По некоторым данным, именно в пуштунских регионах, на максимальном удалении от индийской границы, сосредоточена значительная часть пакистанских ядерных объектов. Есть вероятность, что эти регионы окажутся под контролем афганских полевых командиров. В результате ядерные компоненты и документация могут попасть в руки «Талибана» и затем выйти на международный черный рынок.
Кимчениров узел
Вот уже почти двадцать лет Северная Корея — главный источник нестабильности во всей Восточной Азии. Ракетно-ядерная программа КНДР, ее более чем миллионная армия, жесткий военный режим, заносчивость руководства, постоянные угрозы стереть Сеул с лица земли — все эти факторы постоянно держали в напряжении лидеров Южной Кореи, Японии и Китая. Однако благодаря активному участию США в этом конфликте до недавнего времени шансы на переход его из холодной стадии в горячую были минимальны.
Прежде всего Соединенные Штаты четко очертили Пхеньяну «красные линии». До северокорейского руководства был доведен тот факт, что открытая война лишит династию Ким всего.
С другой стороны, Вашингтон тесно координировал свои действия с региональными союзниками. Поддерживал миротворческие усилия Сеула (в то время южнокорейскими президентами были Ким Дэ Чжун и Но Му Хен, в целом настроенные на сближение с КНДР) и сдерживал агрессивность Японии. Токио были даны четкие гарантии, что Япония находится под американским зонтиком и США защитят ее от северокорейских (или же китайских) ракет и боеголовок. В результате все течение кризиса протекало относительно спокойно — ни одна из сторон не была заинтересована в серьезной эскалации.
Однако в последние годы обстановка вокруг северокорейского узла проблем серьезно изменилась. Во-первых, Северная Корея вступила в период смены власти — Ким Чен Иру наследует его сын Ким Чен Ун. Киму-младшему нужно завоевывать авторитет среди северокорейского генералитета, поэтому уровень агрессивности Северной Кореи резко вырос. Вплоть до того, что даже единственный союзник и главный спонсор КНДР — Китай — уже не может контролировать поведение Пхеньяна. Первой жертвой пиар-кампании нового северокорейского вождя стал южнокорейский эсминец «Чхоннан», потопленный северокорейской подлодкой.
Ситуацию осложняет и изменение взгляда Сеула на процесс межкорейских отношений. Президентом Южной Кореи в 2008 году стал Ли Мен Бак, занявший крайне жесткую позицию в отношении Пхеньяна. Южная Корея начала сворачивать межкорейские экономические проекты и заявила, что сядет за стол переговоров с Ким Чен Иром только после начала денуклеаризации Северной Кореи. Кроме того, Ли Мен Бак пообещал отвечать силой на силу, приказав открыть огонь по северокорейским ракетным базам в случае повторения «северокорейской агрессии». И мало кто сомневается, что КНДР не оставит подобный ответ без своей реакции.
Наконец, обострение ситуации вокруг КНДР активно используется правыми кругами в Японии в качестве повода для ремилитаризации страны. Все больше граждан страны теряют веру в американский зонтик и требуют от правительства «привести вооруженные силы к уровню, достойному третьей экономической державы мира» — вплоть до создания ядерного оружия. А учитывая весьма неоднозначную репутацию японцев, связанную с их действиями во время Второй мировой войны, ремилитаризация Японии станет началом масштабной гонки вооружений в регионе.
До последнего африканца
Интерес к Африке США теряли постепенно. Мировые демократизаторы фактически разочаровались в «черном континенте» и его способности к развитию. За последнее десятилетие ситуация в большинстве африканских стран стала существенно хуже. В то же время эта земля обладает огромными ресурсами. Все более популярным становится мнение, что в XXI веке Африка станет площадкой глобальных конфликтов за ресурсы. И война за африканские ресурсы будет способствовать дальнейшей деградации африканской государственности.
Почти за полвека, прошедших со времени получения независимости, ни одна африканская территория так и не смогла стать полноценным государством. У африканских стран нет ни национальной идеи, способной объединить различные племена, проживающие на их территории, ни действенных национальных институтов управления (существовавшие там при белых институты государственного управления деградировали). Фактически эти страны представляют собой набор враждующих племенных союзов. А в высшие эшелоны либо попадают родственники или соплеменники главы государства, либо, в лучшем случае, эти эшелоны комплектуются по принципу племенного квотирования. В результате больше половины стран континента охвачено гражданской войной, и последствия этих войн иногда ощущают на себе не только африканцы (в частности, непрекращающаяся вот уже двадцать лет гражданская война в Сомали породила феномен сомалийского пиратства).
На фоне коллапса государственности происходит ползучая реколонизация Африки европейскими и азиатскими державами. Крупнейшие мировые компании договариваются с местными вождями и получают доступ к африканским ресурсам. Наибольших успехов здесь достиг Китай, который выиграл конкурентную борьбу не только у американцев, но даже у бывших колонизаторов Африки, сохраняющих связи в бывших колониях, — французов и англичан. Секрет китайского успеха кроется в комплексном подходе — китайцы не только строят шахты, но и вкладываются во все сектора экономики африканских стран и даже финансируют местные социальные программы. Столь большие затраты объясняются тем, что у Пекина весьма обширные планы относительно этого континента. Прежде всего Африка должна частично удовлетворить растущую потребность Китая в энергоносителях. Китай вложил значительные средства в суданские месторождения, нефть с которых должна идти по трубопроводам через кенийскую территорию к побережью, а оттуда в танкерах в Китай. Помимо нефти Пекин заинтересован и в других африканских ресурсах — природном газе, редкоземельных металлах, золоте, урановой руде, драгоценных камнях. Наконец, африканские земли представляют для Китая интерес и в плане сельского хозяйства. Не секрет, что при применении высоких технологий в Африке можно снимать по нескольку урожаев в год. Китайские фермеры уже осваивают сельскохозяйственные угодья стран Восточной Африки.
Впрочем, Запад не готов сдавать Африку Китаю — и намерен бороться с Пекином до последнего. В частности, США были главными адвокатами референдума об отделении Южного Судана, который прошел с 9 по 15 января этого года. В Вашингтоне надеются, что южносуданские власти пересмотрят нефтяные контракты, заключенные между китайцами и суданским президентом Омаром аль-Баширом. Вне зависимости от того, кто одержит верх, результатом американо-китайской борьбы станет дальнейшая дезинтеграция крупнейшей страны Африки — Судана. Референдум создал прецедент, и вслед за Южным Суданом о плебисците стали говорить и в Дарфуре. А за Суданом могут последовать и другие африканские государства, чьи лидеры опрометчиво пустили к себе китайские компании.
Демонтаж идеалов
Европейские проблемы с уходом мирового жандарма связаны не напрямую, а опосредованно. Европа скорее пострадала от сопутствующего деградации Америки экономического кризиса и внезапно обрушившейся на нее свободы возможностей. Идеологи Евросоюза давно стремились стать альтернативным США полюсом силы и продвигали прогрессивную концепцию нового постмодернистского государства, решающего одновременно экономические и политические проблемы путем добровольной интеграции неблагополучного окружения. Ослабление Америки вроде бы лишь облегчило достижение поставленной цели. На практике, однако, оказалось, что у ЕС нет ни политической, ни экономической воли для реализации своих амбиций. Новый центр силы, который, казалось, мог бы стать новой концепцией развития для всей мировой системы, не состоялся.
По сравнению с другими описанными точками напряжения Евросоюз выглядит образцом стабильности и процветания. Безусловно, даже при самом неблагоприятном развитии событий ситуация в Европе не сравнится с Суданом или Северной Кореей. Между тем кризис, переживаемый этой колыбелью цивилизации, может оказать едва ли не более драматическое воздействие на состояние миросистемы, чем все описанные выше.
Прежде всего, Европа сегодня переживает жесткий идеологический кризис сразу на нескольких уровнях. Фиаско терпит главный двигатель европейского процветания последних лет — евроинтеграция. Внутренний плюрализм системы привел к крайней ее неустойчивости во времена экономических потрясений. Среди членов ЕС так и не выработалось солидарности и единогласия, и во времена потрясений каждый из них тянет одеяло на себя. Даже такие относительно старые страны, как Греция, Португалия и Ирландия, оказались совершенно не интегрированными экономически, и их близость к экономическому коллапсу угрожает существованию всей системы. Несмотря на продолжающееся расширение еврозоны (вступление Эстонии), существование общей валюты становится все более проблематичным, и у этой идеи находится все больше противников в старых европейских странах. Восточноевропейские новички, большинство из которых расстались со своей промышленностью ради присоединения к ЕС, постепенно осознали, что вожделенное вступление в Большую Европу на практике оказалось встраиванием в чужое экономическое пространство на правах периферии. Сегодня речь идет о том, что экономически несостоятельные государства — члены ЕС должны поступиться частью своих прав внутри Евросоюза в обмен на помощь соседей.
Параллельно на европейском пространстве идет активный демонтаж системы всеобщего благосостояния, которая была визитной карточкой европейской модели, притягивавшей последователей и мигрантов со всего мира. Демографический и экономический кризисы делают невозможным поддержание дальнейшего функционирования этой затратной системы. Граждане европейских государств проявляют активное несогласие с политикой властей, в разных странах вспыхивают беспорядки и акции протеста. Ситуация еще более усугубляется противостоянием иммигрантов и коренного населения, а также постепенной исламизацией Европы.
